Будучи на гастролях в Нижнем Тагиле в составе группы “Мост Дельта” барабанщик группы, по кличке Лаврентий (партийная кличка реальная), прозванный так, по причине своего гнусного характера и в честь Лаврентия Павловича Берии неожиданно затосковал и, подцепив разудалую бабищу, у ней же и поселился.

Сосед Лаврентия по двухместному гостиничному номеру, звукооператор группы, Олег Милович(имя и фамилия изменены) был этому несказанно рад. Вот только буфетчица Валя не до конца разделяла его радость. Может, если б он по-простому затащил её в постель, номер и не простаивал так долго. Но Олег был человек основательный и каждый раз делал девушке официальное предложение отдаться ему.

И, наконец, она согласилась. По сценарию нашего звукооператора Валентина, раздевшись, ждёт его в постели, а он выходит из душа и овладевает ею. Неплохая задумка.

Итак, парочка расположилась в номере и начала интенсивно поглощать горячительное, стремительно достигая соответствующей кондиции. Но, с этого момента, счастливая звезда Миловича начинает закатываться, ибо, в это самое время, к гостинице приближается Лаврентий. Накануне, он вдрызг разругался со своей мочалкой. А было это так.

Когда Лаврентий, после утомительного “сеанса половой связи” решил расслабиться на диванчике с намерением немножечко подрушлять, его подруга, питая слишком большие иллюзии относительно их будущих отношений, решила выяснить: какие женщины ему больше нравятся - блондинки или брюнетки? На что Лаврентий, смачно зевнув в предвкушении объятий Морфея, изрёк фразу, полную глубинного философского смысла:
– Блондинки..., брюнетки... .Да, какая разница!

Что у них там произошло, об этом история умалчивает, но только в то время, когда Милович надраивает в ванной свои койла, Лаврентий, злой как чёрт заходит к себе в номер. Во мраке комнаты видит в кровати какую-то деваху, снимает штаны и молча засаживает ей по самый помидор. “Шесть секунд” и та “заводится с пол-оборота”.
- Олег, Олежек, Олеженька-а-а-а!
- Замолчи, дура! Какой я тебе Олежек, я - Лаврентий! И сейчас “затрахаю” тебя, как “врага народа”!

2й (половой) Акт. Гоголь. Ревизор. Немая сцена. Те же и Милович. Открывается дверь и появляется голый звукооператор с мокрым полотенцем в руках. С видом масляного мартовского кота и “будильником выше колен с большой стрелкой на пол двенадцатого”.

Вдруг он видит, как какой-то член с горы нагло трахает его тёлку и начинает соображать, что спектакль пошёл не по тому сценарию, и что он из сценариста, режиссёра и исполнителя главной роли может остаться только спонсором и звукооператором, которому, к тому же разрешают слушать, но не дают крутить ручки.
Мысли тучами проносятся у него в голове. Потратится на женщину, чтобы с ней переспать - это нормально. Потратится впустую - и такое бывает. Но заплатить за бабу, чтоб её трахнул Лаврентий - это уже слишком.

Тут от размышлений главного героя можно перейти к высокохудожественному деликатнейшему диалогу двух джентльменов.
- Ты, что это, педрило мохнорылый, дырявая ударная пердильная установка с моей девушкой вытворяешь. Я на неё лавэ забашлял больше, чем ты за весь чёс получишь. А ты тут, на шару, к её тухасу пристроился.
- Ну, ты, взломщик мохнатых сейфов. Нашёл себе девушку... “после семи абортов”. Да, у неё в шахне ТУ-134 “мёртвую петлю” сделает. Ты б лучше уши себе нормальные купил, чем на всяких дешёвых кошёлок тратить, может хоть раз саунд по кайфу бы сделал. - Отвечал Лаврентий, натягивая штаны.

На десятой минуте перекрёстного обсёра на высшем уровне, готового перерасти в рукопашную, после того, как бедная девушка узнала, что таких мочалок, как она Лаврентий в каждом городе имеет вагон за стакан портвейна, она готова была отдаться не только им обоим, но и ансамблю песни и пляски со всеми их друзьями, а также всем оленеводам Чукотки.

Позднее, когда страсти улеглись Валя выписала свою подругу. Дамы накрыли на стол, а джентльмены в два смычка отблагодарили их за перенесённые хлопоты.

Уже поздно ночью, проводив дам приятели, по дороге, забрели в какой-то гадюшник, чтобы забубенить фуфырик и в верзошнике куда они зашли посурлять поцапались с тремя “местными”. Силы были неравны - Милович в молодости занимался боксом - и “местные”, оставив на поле битвы кепку и шарф, быстро удалились. А Лаврентий от злости, что так и не успел в кого-нибудь попасть запихнул, зачем-то, трофеи в унитаз и слил воду.

Наутро их ждал поезд - группа уезжала в Ульяновск - и только содранная кожа на костяшках пальцев Миловича напоминала о бурной ночи. Да, иногда, в голову лезли мысли о том, что может и в этом городе скоро появятся маленькие человечки с гнусным характером и с хорошим слухом.